Каталонские сказки
Пиренейские сказки/Перев. и переск. с франц. О. Кустовой.
-Л.:Дет. лит., 1987
Сказка про то, как Март у Апреля дни в долг брал
Сказка про Роланда, каталонского рыцаря, и его палицу
Сказка про то, как жила и погибла дубовая роща над пропастью Ан-Гурве
Сказка про волшебное покрывало
Сказка про то, как Март у Апреля дни в долг брал
Жила когда-то на свете одна старуха, и была она такая старая, что
забыла, сколько ей лет. Никто ей о прожитых годах не напоминал, даже смерть.
Дети старухи разъехались, внуки старухи разъехались, и правнуки тоже из дома
ушли.
Осталась старуха одна со стадом овец. И полюбила она их, как родных
детей. Каждую овцу звала по имени, знала, какую траву ягнята любят, а какая
для баранов лучшее лакомство. Сколько колючек она у овец из шерсти вынула,
сколько сбитых копыт залечила, разве упомнишь... И на пастбище старуха своё
стадо тоже сама гнала. Большое было стадо. Но старуха никому его не
доверяла.
Вот идёт она по деревне, опирается на
суковатую палку, глаз с земли не сводит. Да и как ей на небо
посмотреть, когда тяжёлой вязанкой хвороста лежат на её спине годы ?
Ветер свищет, ветер хлещет, грозит старуху унести, а она дальше идёт,
слёзы на глазах, что от ветра выступили, вытирает. И откуда в старухе
столько упрямства и упорства, все кругом только удивлялись. Не каждому,
конечно, такая выдержка достаётся!
Так было весной, летом и осенью. Только зимой старуха не выходила из
дома, грелась у очага. Стадо она своё тоже из загона в такую погоду не
выпускала, боялась, что ветер унесёт. Нацепит старуха на нос очки в ржавой
оправе, возьмёт спицы и начнёт вязать. Бесконечное шерстяное полотнище
падает ей на колени, складками покрывает ноги, стелется вокруг очага.
Всю зиму старуха вязала, руки работой занимала. А заботы и мысли у неё
только о стаде. Как там её овечки? Не мёрзнут ли? Не хворают ли? Не скучают
ли?
Дует ветер в декабре, стонет и свищет в январе, бьётся в окна в
феврале. Двери на петлях скрипят, крыша рухнуть грозит. Затянулась зима,
уходить не хочет. Сбились овцы в кучу, блеют, старуху зовут, не пережить им
таких долгих и суровых холодов.
"Когда же наконец весна наступит?" - шепчет старуха.
"Когда же увидят мои овцы зелёные пастбища и зелёные луга?" -
спрашивает.
"Когда же они мёрзнуть перестанут?" - возмущается.
Медленно, как седобородые старики, ушли из Пиренеев Декабрь и Январь. А
Февральи Март так прочно засели, так обжились, что уходить не думают. Стонет
ветер, блеют овцы, считает старуха зимние дни. И как нет конца её вязанию,
нет конца и холодным дням. Тянутся они бесконечной ниткой в её клубке. Один
клубок кончится - другой начнётся.
Но вот чиркнула ласточка крылом о стену хижины, и улыбнулась старуха.
Первый весенний знак! Счастливый знак! Вот и деревья распрямились, соками
наливаются. Шагает, торопится к Пиренеям Апрель, и дня не пройдёт - будет он
у порога её дома.
Встала тогда старуха, отбросила вязальные спицы и давай Март бранить,
что так долго ждать её заставил, что овец не щадил, голодом морил, холодами
студил:
Март, Март, снег да град, Я спасла всех ягнят, Всех баранов, всех овец,
Уходи же наконец! Март, Март, месяц злой, Уходи с глаз долой!
Услышал старухины слова месяц Март, обиделся и решил в Каталонских
Пиренеях остаться и отомстить старухе.
Но что делать, брат Апрель уже в дверь стучится. И тогда сказал Март
брату: "Апрель! Дай мне в долг три своих денёчка. У меня здесь кое-какие
дела остались недоделанными. Очень тебя прошу".
Согласился Апрель. Март дни у него взял и так разошёлся, что люди
подумали, не Январь ли назад вернулся.
Ветер половину старухиных овец сдул. А вторую половину снегом засыпало.
Осталась у старухи одна овечка. Прячет она её дома, греет у очага, юбкой и
вязанием покрывает. Но разве с Мартом поспоришь? Погибла у старухи и
последняя овца.
Тут и дни эти, взятые Мартом в долг у Апреля, кончились. Да назад не
воротишься, стада снова не соберёшь.
Не выдержала старуха такого горя, заснула и больше не проснулась.
А дни эти и поныне называют в Каталонских Пиренеях Старухиными или
Днями, взятыми в долг. Пусть все помнят, как бывает, если поторопишься и не
подумав что-нибудь сделаешь.
Сказка про Роланда, каталонского рыцаря, и его палицу
Много веков назад, когда правил соседней с Каталонией страной -
Францией - король Карл, сложили эту сказку. А в герои её взяли каталонцы
своего любимого рыцаря Роланда, который был справедлив, смел и могуч. Ещё до
сих пор хранят скалы в Каталонии зарубки от его меча Дюран-даля. Великая
сила была у Роланда. И меч его не брал, и стрела могла поразить только в
стопу, потому и носил Роланд сапоги на железных подошвах. Стволом дерева
играл Роланд как игрушкой. Вот из такого ствола и сделал он себе палицу.
Пробил он ею скалу у пика Нейлус, и побежал из скалы чистейший источник.
Тяжёлая это была работа, устал Роланд. Решил отдохнуть и погулять по лесу.
Погода стоялав ту пору прекрасная. Солнце играло в небе и драгоценными
золотыми каплями скатывалось на землю с листьев. Хорошо дышалось Роланду,
легко: враги его страны были разбиты, мир царил в Каталонии и мог её народ
спокойно трудиться.
Вышел Роланд на поляну и услышал стук. Как будто стучЕит кто-то молотом
о камень. Оглянулся: стоит перед ним человек с молотом в руках.
- Это ты, - спрашивает Роланд, - камень дробишь, птиц пугаешь?
- Я, рыцарь.
- Зачем же ты это делаешь?
- Должен я, рыцарь, эту гору снести.
- А как тебя зовут?
- Ренка-гора, - отвечает каталонец.
- Пойдём со мной, Ренка-гора, будешь у меня служить и горя не знать,
потому что я - Роланд.
Обрадовался Ренка-гора и пошёл вместе с Роландом. Идут они по лесу
день, идут два, опять стук слышат. Как будто кто-то дерево рубит. Повернули
они на стук и вышли к огромному дубу. Три человека его ствол обхватить не
могут, а тут один топором помахивает, дерево свалить хочет.
- Здравствуй, герой, - говорит Роланд. - Зачем ты этот дуб валишь?
- Люди попросили, рыцарь.
- А как тебя, герой, зовут?
- Ренка-дуб.
- Идём со мной, Ренка-дуб, не пожалеешь. Будешь у меня служить и горе
забудешь, потому что я - Роланд.
Обрадовался Ренка-дуб и пошёл с Роландом. Стало их теперь трое.
Идут они по лесу день, идут два, к старой заброшенной хижине пришли.
Заночевать остановились, а утром Роланд с Ренкой-горой отправились на охоту,
а Ренку-дуба дома оставили похлёбку варить. Бросил Ренка-дуб мясо в котелок,
кореньев положил, сидит ждёт, когда еда будет готова, когда Роланд с охоты
вернётся.
Вдруг слышит Ренка-дуб из трубы противный голос:
- Ой, ой, ой, падаю!
И точно, скатился прямо на землю чёрт. Всё у него как полагается,
шерсть клоками, рога, только вот грязный он больно: всю сажу шкурой собрал.
Набил чёрт трубку, затянулся да как плюнет в котелок.
- Ты что, - кричит Ренка-дуб, - спятил?! Да кто же теперь эту похлёбку
есть будет? А ну иди, откуда пришёл!
Набросился Ренка-дуб на незваного гостя с кулаками. Только сам не
понял, как оказалсяна соломенном тюфяке связанным, да в синяках и ссадинах.
Так его Роланд с Ренкой-горой и нашли.
Всё рассказал Ренка-дуб друзьям, но рассказами сыт не будешь -
голодными друзья легли в тот день спать.
На следующее утро остался в хижине Рен-ка-гора, а Роланд с Ренкой-дубом
ушли охотиться. Час их нет, два, дело уж к полудню идёт, похлёбка в котле
закипает.
Вдруг в трубе кто-то зашуршал, завизжал:
- Ой, ой, ой, падаю!
и на землю плюх-нулся. Вчерашний незваный гость совсем не изменился,
только ещё грязнее стал.
Набил чёрт трубочку табаком, плюнул в котелок, на землю уселся.
- Ах ты образина рогатая, - закричал Ренка-гора, - сейчас узнаешь, как
над людьми издеваться!
Бросился Ренка-гора на чёрта, да только тоже на соломе оказался.
Руки-ноги связаны, весь в синяках и ссадинах!
А тут и Роланд с Ренкой-дубом пришли.
Выслушал рассказ бедолаги Роланд и сказал:
- Завтра я обед варю, а вы на охоту отправляйтесь. Здесь от вас мало
проку.
Как сказал, так и сделал. Ушли Ренка-дуб и Ренка-гора в лес, а Роланд
перед очагомсидит, чёрта ждёт. И точно, только похлёбка закипела, в трубе
запищало, затрещало и чёрт плюхнулся на землю. Плюнул в котелок, на Роланда
хитро посмотрел и начал от сажи отряхиваться.
Тут Роланд, не долго думая, бросился на него, замахнулся палицей. И
сколько чёрт ни прыгал, сколько ни увёртывался, не смог он Роланда победить.
Видно, про палицу Ролан-дову позабыл. Так ему и надо!
Убрался чёрт обратно в трубу, хижину ту бросил и из Каталонских
Пиренеев ушёл. Наверное, по свету растяп ищет. Но ты, если встретишь его, не
пугайся. Расскажи сказку про Роланда, каталонского рыцаря, и его палицу -
быстренько всё вспомнит... Да и можно ли Роланда забыть? Он один ста героев
стоил, и где сотню таких героев найдёшь, чтобы с Роландом силами меряться?..
Сказка про то, как жила и погибла дубовая роща над пропастью Ан-Гурве
Жили в те далёкие времена в Пиренеях злые колдуньи. Были они хитрыми и
коварными. Встретятся в полночь, сбросят с себя повседневные одежды, в
которых их никто за ведьм не принимает, и тут же исчезнут, улетят по своим
злым делам. Разлетятся они по пиренейским дорогам, то в одной деревне урожай
помнут, то в другой дома спалят, а где и скот переполошат. Горе и зло
оставляли они за собой. И уж ловили колдуний крестьяне, каждую ночь
подстерегали! Погонятся за колдуньями, а тех уж и нет давно, ветер их следы
замёл, туман закрыл, роса смыла.
После своих ночных проделок больше всего колдуньи любили прятаться в
кронах дубов,что стояли по обе стороны дороги у пропасти Ан-Гурве. Подлетят
к дубам, запыхаются, прокричат нестройно: "Аист-ступень, ввысь скорей!" И
вся стая колдуний исчезнет в зелёных ветвях. Только слышно, как скрипят под
их ногами ветви, как шуршат листья, как стонут стволы, будто тысячи птиц
обрушились с налёту на деревья.
Подбегут к дубам разъярённые крестьяне, осмотрятся кругом, дальше
побегут: разве кому придёт в голову искать колдуний в дубовых кронах, среди
зелёных листьев? Так и жили. Колдуньи творили свои злые дела, крестьяне
колдуний подстерегали, колдуньи от них убегали и в кронах дубов прятались.
Но не выдержал один Дуб, восстал против колдуний. Был он самым молодым,
самым тонким, и листья у него были самые светлые и мягкие. Но Дуб был смел и
вот что сказал своим старым могучим братьям:
- Мне стыдно помогать этим колдуньям! Мне стыдно, что мои ветви и
листья дают им приют. Я не буду больше прятать колдуний. Братья мои, пусть и
ваши листья перестанут быть ступенями для их ног, пусть кроны ваши
перестанут быть крышей над их головами, и пусть ветки ваши не служат им
защитой от непогоды. Давайте выгоним колдуний, выгоним навсегда!
Но старым могучим Дубам не понравились эти слова. Они только удивились
дерзости молодого дерева и так ответили своему брату:
- Почему ты хочешь выгнать колдуний? Уж не жалеешь ли ты этих крестьян,
что рубят наши стволы, ветки и собирают осенью наши жёлуди? Ты хочешь помочь
людям? Тебе стыдно помогать колдуньям? А нам стыдно помогать крестьянам,
потому что без них мы бы жили лучше. Пусть колдуньи делают с ними всё, что
хотят. С нами тоже не церемонятся ни ветер, ни дождь, ни непогода. Могут
потерпеть колдуний и люди.
- Вы думаете только о себе, - загудел молодой Дуб. - Отныне ни одна
колдунья не спрячется в моей кроне!
И он сдержал своё слово, запретил колдуньям подниматься по своим
листьям, прятаться в кроне, закрываться ветвями. Он даже припугнул их, что
раскроет тайну их убежища.
Колдуньи начали было угрожать молодому Дубу, но потом решили, что его
упрямство - дурной знак и пора им перебираться на другое место. Прилетели
они к пропасти Ан-Гурве последний раз и сказали старым могучим Дубам,
которые сохранили с ними дружбу:
- Загадывайте свои желания! Мы исполним всё, что вы захотите!
И тогда Дубы, что стояли справа от дороги, сказали:
- Мы хотим, чтобы наши листья были такими же яркими и блестящими, как
листья, что украшают ветки деревьев, растущих на холмах. Посмотрите, у них
просто золотые листья!
И колдуньи подарили Дубам, что стояли справа от дороги, настоящие
золотые листья. И ветер зазвенел ими, как золотыми колокольчиками.
- Спасибо! Мы счастливы теперь, счастливы...
Донёс ветер до колдуний и просьбу Дубов, что росли слева от дороги:
- И мы хотим, чтобы наши листья блестели и переливались на солнце!
Пусть будут они у нас прозрачными, и пусть свет играетв них, как в
драгоценных камнях колдуньи. - Хорошо! - ответили Будет по-вашему!
И Дубы, что росли слева от дороги, получили от них хрустальные листья.
И солнце запуталось в их чудесной гранёной листве.
Третью, последнюю просьбу передал колдуньям Соловей, что жил в этой
дубовой роще.
- Самые дальние и самые старые Дубы, что растут над самой пропастью
Ан-Гурве, хотят помолодеть, - сказал он. - Они хотят,чтобы у них были листья
мягкие, как луговая трава, и ароматные, как розы!
Так и стало. Зазеленели кроны старых Дубов, как изумрудная трава, и
аромат их наполнил всю округу.
Получили Дубы всё, что хотели. Исполнили своё обещание колдуньи. И
только один Дуб, тот, что отказался помогать колдуньям, сохранил свои
жёсткие тёмно-зелёные листья. Колдуньи хохотали и кружились вокруг него.
- Не получишь ничего! - кричалиони. - Ничего не получишь, даже не
проси!
Накричались и улетели.
А на следующее утро шли по дороге у пропасти Ан-Гурве разбойники.
Поднялось над пропастью солнце, и золотые листья на дубах справа от дороги
засверкали так, что разбойники даже зажмурились. Но потом они открыли глаза,
залезли на деревья и содрали с веток все золотые листья до единого. Печально
звенели они, падая в мешки, плащи и корзины разбойников. Но что ж поделаешь?
Сделанного не вернёшь... Ушли разбойники, а дубы протянули к небу чёрные
голые ветки.
Налетел тут Северный ветер - Трамонтана, и дыхание его сбило с дубов,
что росли слева от дороги, хрустальные листья. Упали они на землю и
разбились. А дубы протянули к небу чёрные голые ветви.
Звон хрустальных листьев услышали козы, что паслись на соседнем лугу.
Они подошли к пропасти Ан-Гурве, и чудный аромат ударил им в ноздри. Как
нежно пахли теперь листья на самых старых, самых древних дубах! Обрадовался
пастух, что так неожиданно нашёл для стада еду, полез на дерево, оборвал
листья и накормил коз до отвала. Гак он на все деревья слазил, всю листву с
дубов ободрал. Только голые ветки качались теперь вдоль дороги у пропасти
Ан-Гурве, только чёрные сучья вздымались к небу, только чёрные стволы
стонали от ветра.
А самый молодой Дуб, тот, что ничего у колдуний не просил и ничего от
них не получил, тот, что отказался дать им приют, зеленел по-прежнему, и
по-прежнему цвели на нём цветы, и по-прежнему зрели осенью жёлуди.
Позавидовали ему старые Дубы. Но разве завистью дело исправишь? Пришли
дровосеки, срубили чёрные стволы на дрова, связали в вязанки сучья. Один
молодой Дуб остался стоять над пропастью Ан-Гурве.
Пролетели над ним ночью колдуньи, увидели, что дары их не принесли
дубам-покровителям счастья, и давай драться, винить друг друга в том, что с
дубами случилось. Дрались они, дрались и разлетелись в разные стороны. Так
они навсегда исчезли из Каталонии, аможет, и из Пиренеев, потому что когда
стая колдуний разлетится, теряют они свою злую силу.
А упрямец дуб с тёмно-зелёными листьями так и стоит над пропастью. Все
теперь в Пиренеях знают его историю и приходят дереву поклониться. За
храбрость его благодарят, за честность и упорство. А дубов вокруг него
больше не выросло. Да и не надо. Пусть все помнят, какая история произошла
давным-давно на дороге, что идёт у самой пропасти Ан-Гурве.
Сказка про волшебное покрывало
Испокон веку жили в Каталонских Пиренеях феи - хранительницы вод и
камней.
Пещеры давали им кров и ночлег, на горных пастбищах пасли они серн, а
по утрам выходили к озёрам и рекам стирать свои волшебные одежды. Одежды эти
были на зависть всем крестьянкам - белее снега, тоньше паутины и такие
душистые, будто весь пиренейский дрок отдал им свои цветы. Казалось, снег
лежит на траве, когда сушились на зелёных лугах скатерти, накидки, платья
фей и покрывала. Блестящий снег, чистейший снег, такой белый, что глаза
режет.
Кто только не пытался завладеть этими волшебными одеждами! Ведь они
счастьеприносят! А кто до счастья не охоч? Вот и думали: пока феи моют в
реке длинные чудесные волосы, пока расчёсывают их и говорят о волшебном
горном городе Миранде, который никто из смертных не видел, можно тихонечко
подойти и взять покрывало. Что им, феям, одним покрывалом больше, одним
меньше...
Но не тут-то было! Стоило заслышать им человечьи шаги, как стаей птиц
поднимались феи в воздух, исчезали с травы волшебные одежды, и над головой
обидчика стоял звон, шум и гомон, как от тысяч птичьих голосов, как от тысяч
птичьих крыл. Старые люди знают: чужие вещи, да ещё взятые без спросу, удачи
и счастья не приносят. Нужно, чтобы сами феи тебе что-нибудь подарили, тогда
удача твоя на всю жизнь, а иначе что-нибудь плохое да случится.
Так и было в семье первого из четырёх тысяч четырёх прапрадедушек
каталонки Долорес Арро.
А звали деда - первого из четырёх тысяч четырёх прапрадедушек Долорес
Арро - Филипп Жердь. Очень уж он худой был, да и богатства в доме
накопилось - одни жерди, чтобы выгон для овец отгораживать. Ничего больше
нет: ни овец, ни шерсти, ни молока, ни денег.
И вот случилось так, что заблудилась влесу его дочь с внуком. Ждал их
старый Жердь, ждал да и пошёл к пещере Рюи-банис, где жили феи -
хранительницы вод и камней.
Подходит он к пещере, тихо идёт, но феи его шаги заслышали, птицами
обернулись, стаей поднялись и давай его по лицу крыльями бить, за руки
цепляться, под ноги кидаться, в своё жилище проходу не давать.
- Не нужно мне от вас ничего! - кричит Филипп Жердь. - Скажите только,
где моя дочь с внуком.
Угомонились феи. Вывели к старику дочь, а в руки дали корзину, где
тихим сном спал за-пелёнутый внук. Обрадовался старик, но "спасибо" не
сказал. Правда, и дурного ничего не подумал.
Бережно несёт Жердь корзину, слышит: в воздухе звон и шум - феи летят,
их провожают. Тут бы старику и сообразить, что, видно, взяли феи его семью
под защиту, что несчастья его кончаются, а он, наоборот, вспомнил, что если
завладеть волшебными одеждами, то...
Дрогнуло у Жердя сердце, слова старого заклинания на язык сами собой
пришли. Но тут оказался старый Жердь с дочерью и внуком на пороге своего
дома.
Малыш проснулся и заплакал. Матьразвернула сына, хочет покрывало, в
которое он завёрнут, стирать нести, но стал Филипп Жердь на пороге,
загородил дорогу.
- Ты что, - кричит, - не видишь, что у твоего сына за пелёнки?!
- Феи его в своё покрывало завернули, чтобы он не замёрз, - отвечает
мать.
- И ты что же, оставишь его своему малышу пачкать?
- Феи ему своё покрывало отдали, - говорит мать, - ему оно и должно
служить.
- Вовсе у тебя ума нет! - крикнул старый Жердь.
Выхватил он у дочери покрывало, завернул его в чёрную тряпицу и спрятал
в шкаф. Сел перед шкафом и ждёт, когда на колокольне колокол трижды ударит.
Дождался. Стал в трёх шагах от шкафа, лицом к волшебному покрывалу,
спиной к двери.
Трижды бьёт колокол на колокольне. Трижды говорит старый Жердь слова
заклинания:
Покрывало, сделай так, Чтобы я был толстяк, Чтобы я помолодел, Чтобы я
разбогател!
Прошло три дня, и Жердь обнаружил, что стал толстеть. Щёки у него
округлились, шагстал упругим, а рука крепкой. Теперь и Жердью старика не
назовёшь.
Урожай тоже обещал быть богатым. Об одном только позабыл Филипп Жердь:
о том, что чужая вещь, да ещё взятая без спросу, счастья не приносит.
Так оно и вышло. Обиделись феи. Все одежды, скатерти и покрывала, что
сушились на склоне горы Камбрэ д Аз в долине Эйна, обратили они в белый
камень. Легли волшебные одежды белыми глыбами на зелёные склоны, будто лёг
снег на зелёные бархатные одежды гор и позабыл растаять. До сих пор путники
принимают издали эти белые камни за одежды фей. А сами феи ушли высоко в
горы, в свой волшебный город Миранду, куда никому из смертных дороги нет и
не будет. На прощание отомстили феи старику за неблагодарность. Столько бед
они на деревню, где жил Филипп Жердь с дочерью и внуком, обрушили, сколько
колосьев уродилось на поле старика. Крестьяне за это и выгнали старика из
деревни. Остался он ни с чем. Поселился в Уре, к нему туда дочь с внуком
пришли.
Ничего, беды стерпели. Рос внук, а вместе с ним и счастье росло. То ли
феи старика простили, то ли о малыше заботились, каждый в семействе Долорес
Арро про это по-разному рассказывал.
Волшебное покрывало старик с собой в Ур принёс, но никто никогда больше
перед ним не произносил заклинаний. Раз в год, когда цветёт на пиренейских
склонах дрок, вынимал он покрывало из шкафа и вся деревня приходила на него
любоваться.
По-прежнему цвели на покрывале вышитые феями цветы, кружил аромат
волшебных цветов головы людей, и вспоминали они тогда сказки и легенды, а их
в Пиренеях великое множество. Да ты это и сам уже понял, вон сколько сказок
прочёл.
